Шахло Турдикулова: Мы хотим исследовать гены 1 млн жителей Узбекистана

Пост вице-президента Академии наук Узбекистана впервые за всю ее историю заняла женщина — доктор биологических наук, профессор Шахло Турдикулова, известная исследованиями в области популяционной генетики и биотехнологий, работой во время пандемии COVID-19 и поддержкой технологических стартапов.

«Курсив» встретился с доктором Турдикуловой, чтобы обсудить ее проекты и планы по развитию науки в Узбекистане.

Вы — первая женщина, ставшая вице-президентом Академии наук Узбекистана. Что это значит для женского сообщества страны?

— По моим ощущениям, в научной среде Узбекистана острая нехватка женских ролевых моделей. Есть немало примеров, когда женщина успешно строит карьеру в бизнесе и на политической арене, но в науке такое происходит нечасто.

Между тем, наличие женщин в руководстве может не только послужить примером для нового поколения, но и позволит более эффективно бороться за права. Реальность такова, что мужчины не всегда могут понять, где именно дискриминируются женщины. Поэтому представительство столь важно.

Еще один значимый аспект — есть исследования, которые показывают, что женщины более адаптивны, чем мужчины. В современном мире, который неумолимо меняется день ото дня, в нашей стране, где проходит множество реформ, это качество используется недостаточно. Узбекистан, не допуская женщин к управлению выше определенного уровня, рискует растратить драгоценный потенциал.

По мнению экспертов, чтобы сохранить темпы развития страны, необходимо в течение трех лет привлечь женщин на руководящие посты как минимум в 40% высших учебных заведений.

Достаточно ли среди женщин специалистов, готовых занять эти должности?

— Сейчас, увы, нет. И это еще одна проблема: наше общество не растит женщин-лидеров. Большинство руководящих постов занимают мужчины. Ко всему прочему, и женщины — особенно те, кто постарше, — часто не готовы поддерживать амбиции в своей среде. Всё это мешает подготовке нужного количества специалистов.

Давайте вернемся к теме Вашего назначения на должность вице-президента Академии. Какие первые шаги на новом посту планируете предпринять?

— Как ученый я знаю, что перед тем, как начать любую деятельность, нужно выполнить две задачи: сформулировать цель и разработать план по ее достижению.

На новом посту я поставила несколько взаимосвязанных больших целей. Главное — это поднять науку на новый уровень. Для этого, во-первых, мы будем ориентироваться на решение внутренних проблем страны (сложности в индустрии и, естественно, коммерциализации новых технологий) и конечно, проблем общества, связанных со здоровьем нации, экологией, природопользованием, обеспечением продовольствием.

Вторая цель — интеграция в глобальную сеть научных исследований. Тут важно занять уникальную для страны нишу. Например, таким направлением мне видится борьба с засоленностью. Эта острая проблема для нашей страны. У нас засоленная почва, вода, повышенная концентрация соли в пище и, как следствие, — в организме людей. За последние годы наши ученые накопили солидный опыт в исследованиях этой проблемы. При наращивании этого потенциала мы сможем стать мировыми лидерами в этом направлении.

К слову об интеграции бизнеса и науки: при Центре передовых технологий, директором которого Вы стали в 2018 году, работает акселератор исследовательских стартапов. Расскажите, зачем создавалась эта структура и как она работает сегодня.

— Еще шесть лет назад слова «инкубатор» и «акселератор» были незнакомы широкой публике, а стартапы считались исключительно уделом IT. Но мы уже тогда понимали, что у коммерческих научных проектов серьезные перспективы. Чтобы их поддержать и была реализована эта инициатива.

Кто участники акселератора? Молодые ученые, у которых есть идеи и технологии, но нет деловых навыков. Раньше эти исследователи просто писали диссертации, теперь они могут попробовать превратить наработки в бизнес. Мы объединяем их в команды с экономистами и маркетологами для работы над проектами в течение четырех месяцев. После этого сторонние специалисты оценивают стартапы, у их авторов появляется возможность подать заявку на государственное финансирование.

Финансирование могут получить только те проекты, которые прошли акселератор?

— Когда программа только запускалась, средства на конкурсной основе могли привлечь любые стартапы. Однако практика показала, что выпускники акселератора более трезво оценивают свои возможности и перспективы.

Поэтому было решено внести в нормативные документы изменения, чтобы выделять финансирование только проектам, которые прошли через акселератор. Это, с одной стороны, сделает государственные вложения менее рискованными, поскольку их станут получать зрелые команды.

С другой, так движение стартапов сможет получить новый импульс. Тем более, различных инкубаторов и акселераторов в стране становится все больше. Так, в каждой области Узбекистана планируется создать молодежный технопарк, на базе которого будут работать такие площадки.

Вы известны исследованиями популяционной генетики жителей Центральной Азии. К каким основным выводам Вам удалось прийти?

— Прежде всего это фундаментальные исследования. При этом нам посчастливилось работать в составе международного консорциума Genographic, который создали National Geographic и IBM. То есть речь идет о той самой глобальной научной работе, что нам в Узбекистане сейчас так недостает.

Перед нами стояла задача понять, какое место на популяционной карте мира занимают народы Центральной Азии. Мы говорим не только об узбеках, но и о других национальностях, населяющих регион. Что у нас общего? В чем различия? На все эти вопросы и предстояло ответить.

Выяснилось, что, во-первых, узбекского генотипа как такового не существует. Исторические процессы на территории нашей страны, множество войн и активная торговля на Великом шелковом пути привели к гетерогенности нашего народа.

Во-вторых, в Центральной Азии мы выявили большое разнообразие женской X-хромосомы и существенно меньшее — мужской Y. В других частях мира эти параметры практически идентичны. С чем может быть связана такая особенность? Есть гипотеза, что причинами этого стали захватнические войны, в результате которых женщин привозили из разных стран, и в какой-то мере многоженство, распространенное в исламский период.

И, наконец, исследование помогло определить, к каким — европейским или азиатским народам — генетически ближе жители региона. Выяснилось, что к монголам. Это тоже объясняется историческими причинами. При этом интересно, что наша культура, религия и даже язык пришли из совсем других мест.

Эти исследования проводились к тесном сотрудничестве с казахстанскими коллегами. Результаты опубликованы в ведущих мировых журналах, в том числе вышло несколько публикаций в журналах Nature. Как следствие — недавно я была удостоена звания академика Казахстанской Национальной Академии Естественных наук.

Эти фундаментальные исследования можно перевести в практическую плоскость?

— Конечно: наши наработки получили развитие в исследованиях генетических заболеваний.

Все люди разные: и у китайцев, и у европейцев, и у узбеков при одинаковой болезни «ломается» один и тот же ген, но — на разных участках. Поэтому произведенные в зарубежных странах тесты могут быть неэффективными при диагностике иных национальностей. Нам нужны собственные диагностикумы. В Узбекистане работа над их созданием ведется в нескольких лабораториях, но мы хотим вывести ее на новый уровень. Для этого планируется организовать центральноазиатский геномный центр.

Это амбициозный и долгосрочный проект. В его рамках хотим провести генетические исследования около 1 млн жителей Узбекистана. Полученные результаты будут крайне востребованы и в диагностике, и в фармацевтике. Они помогут улучшить качество жизни людей, поднять на новый уровень науку и подстегнут экономическое развитие страны.

Возьмем наиболее понятный практический аспект. Сегодня таргетные лекарства и современные методы терапии недоступны в Узбекистане из-за недостаточного развития биотехнологий. Страна отрезана от целого пласта медицины. Наши усилия призваны устранить этот пробел.

— А пригодился ли для этого полученный во время пандемии коронавирусной инфекции опыт?

— Пандемия COVID-19 вскрыла целый ряд проблем. Выяснилось, что в подобной ситуации все страны остаются наедине со своими проблемами. Вспомните, какая драма разыгралась даже с таким простым товаром как медицинские маски. Пока в Узбекистане не смогли наладить их производство, с поставками были перебои.

Что уж говорить о вакцинах. В то время наша делегация съездила в Россию, чтобы посмотреть на мощности по созданию «Спутника V». И мы поняли, что препарата нам просто не хватит, кто бы что ни говорил. Это стало одной из причин, почему выбор был сделан в пользу узбекско-китайской разработки ZF-UZ-VAC2001. Плюс мы знали, что это белковая, а значит более безопасная и проверенная на практике вакцина.

Всё это наглядно продемонстрировало, что страна должна быть готова к подобным ситуациям. А для этого нужна образовательная, научная и производственная база.

Важно усвоить уроки, извлеченные из пандемии. Благо, государство нас в этом поддерживает. В 2021 году было подписано постановление о развитии биотехнологий. Идет работа по созданию специализированного кластера, который объединит образовательные учреждения, научные лаборатории и производственные корпуса. Реализация этого проекта займет время, но когда она завершится — Узбекистан будет готов к новым вызовам.

Ранее «Курсив» писал, что Россия планирует мегасайенс-проекты вместе с Узбекистаном.